Ох уж это современное кино доложу я вам, и смех и грех! Вот давеча собрался с силами и, наконец, посмотрел «Стиляг». Фильм, позиционирующий себя как мюзикл, рассказывает о трудностях и тяжелых испытаниях судьбы, выпавших на долю молодого послевоенного поколения СССР. Режиссер и автор сценария видимо вообще не претендовали на какое-либо соответствие историческим реалиям, поэтому картина получилась слегка подгнившей, но сцукко смешной, причем в тех местах, где это специально и не задумывалось.
Карочи, так. Москва середина 50-х годов, теплый летний вечер, украшенный яркими лампочками парк, в котором послушно вальсируют под «Синий платочек» молодые люди, и что интересно, все поголовно в сером. Да-да, я тоже сначала удивился, но, судя по странной логике авторов в послевоенном СССР даже в военной форме не было ни одного человека, ибо они не попадали в ту цветовую гамму, которой режиссер подчеркивал зомбированных и нищих духом граждан «империи зла».
Чуть в стороне от этого пресного праздника жизни в простой фанерной халупе, такие же молодые люди, но во всем разноцветном — от канареечного до ядовито-зеленого, шумно и весело отплясывали заводной рок-н-ролл. Девки азартно крутили сиськами, в пылу танца задирали юбки, вообщем делали все то же самое, что и сейчас на дискотеках, только при этом не потели и не «ломали» прическу.
Тем временем «серые», снедаемые завистью и влекомые чувством ложного превосходства, под предводительством волевой пелотки Кати — а-ля дзержинский в юпке, вооруженные ножницами, устроили на стиляг облаву. И вот, в ходе процесса «принуждения к советской моде» парень из «серых» — правильный комсомолец и активист, гоницо за Акиньшиной (один из плюсов кина состоит в том, что сиськи Оксаны показали аж в двух ракурсах) и, что бы вы думали, конечно, влюбляется в ветреную и разноцветную девку! Та, кароче, чувствуя, что парень, как говорят в боксе, поплыл, толкает его в пруд, но перед этим приглашает парнишку на «Бродвей», на тусу стиляг.
Карочи, разворачивающаяся фабула экранного действа оказалась проста и незатейлива как белое платье 64-го размера, однако некие нестандартные ходы сюжета, таки дали возможность досмотреть всю эту незапланированную утопию до конца.
Карочи, парень, испытав шок и проникнувшись новыми культурными ценностями, приходит на стрелку, где стиляги его нагло высмеивают, а некто Дрын — говорящий попугай-гермафродит, которого, видимо, раз в неделю кормят галлюциногенными грибами, вымоченными в ЛСД, еще и хватает нашего героя за грудки. Чак Норисс или Сигал со Сталлоне, тут же принялись бы качать мускулы, собирать оружие и камуфлировать свою рожу зеленкой, чтобы отомстить, но наш, отечественный Мэлс, проявив вроде бы совсем несвойственную всем «серым» смекалку, ударными темпами учицо танцевать твист и играть на саксе, что совсем не мешает ему в промежутках между боями, колымить грузчиком, зарабатывая на яркие шмотки.
Карочи, через некоторое время упорного труда над самим собой, наш гадкий утенок, легким движением костюмеров и гримировщиков, превращается в настоящего белого лебедя!
Вместе с этим превращением, Мэлс влегкую получает прописку среди стиляг и даже пытаецо завести шуры-муры с Акиньшиной, имеющей по фильму сценическое имя Полина, и отсюда погоняло «Польза».
Карочи, начал наш парень проводить время с «пользой», но без мазы, ибо та взаимностью ему не отвечала, и ипаца категорически отказывалась, выставив его, к тому же, посмешищем, на одной из отчотных стиляжных тус. Однако наш Мэлс, не повесился на стреле подъемного крана и не ушел в затяжной запой. Держа удар, он принялся штудировать литературу по теме — один чувак подогнал ему Камасутру в советском издании, напечатанную для импотентов из политбюро. И вот набравшись с ее помощью теоретического опыта, наш герой, улучив момент, начистив свой саксофон пастагоем и, выйдя с ним на сцену, спел «Чайфов» — «Пусть все будет так, как ты захочешь». Нежные, наполнившиеся до самых краев, бурлящей венозной, в пополаме с артериальной кровью, сердечные желудочки Оксанки не выдержали и молодые неформалы, наконец, занялись астральным петингом. Назвать иначе это действо, происходившее на конспиративной квартире бабки-вуайеристки, без откровенных сцен проникновения и прочих возвратно-поступательных движений, даже с натяжкой, не представлялось возможным. Режиссер остался верен себе и очень талантливо визуализировал, въевшуюся в его голову, аксиому, что в СССР секса нет!
Карочи, тем временем, сцукко, инертное и запуганное до смерти сталинскими лагерями «серое» советское общество, вчистую отторгает от себя парня. Его бывшая соратница Катя — этакая реинкарнация удава Каа из Маугли, устраивает обличающее комсомольское собрание, на котором опережает свое время лет на сорок и читает с трибуны реп.
Куда там сцукко, Эминему!
Катерина жжот напалмом так, что дети жертв сталинских «репрессий», сидящие в аудитории, теряют все пространственно-временные ориентиры и словно зомби из Аум Сенрике раскачиваются в такт ее речетатива. Мало того, массы так реально штырит, что они начинают ей подпевать «Скованные одной цепью» Бутусова! При всем при этом, создаеца устойчивое впечатление того, что, с помощью тоталитарных механизмов полного подавления личности, каждого гражданина «тюрьмы народов», «серые» юноши и девушки, только и делают, что играют в шахматы и пьют березовый сок под тихие, завораживающие звуки: «Темная ночь, только пули свистят по степи…» А кровавая гэбня забирает их даже из чистой и опрятной квартиры…
Вообще всей этой сцене «воспитания через коллектив» явно не хватало чего-то вроде портрета доктора Геббельса в полный рост на заднем плане.
Карочи, этот Кашперовский в юпке, заставляет МЭЛСа (Маркс, Энгельс, Ленен, Стален) сдать свой комсомольский белет и ставит жирный крест на его партийной карьере. Беремчатую «Пользу» из дома выгоняет мать и молодые поселяюца в московской коммуналке, где видимо до сих пор проживает всем известный актер Гармаш. Каких-либо других оснований сниматься ему в этой картине я не вижу, да. Кстати, в фильме имел странную смелость играть еще один «мастодонт отечественного кинематографа» — Ярмольник, однако роль у него получилась невзрачной и скомканной, словно перед съемкой его накормили таблетками от радиации и заставили прочитать «В круге первом» Солженицына.
Карочи, вроде бы все гут и все офцы целки, но видно, что сценарист не даром жует свой хлеб — «Польза» рожает Мэлсу негра!
Последующая немая сцена, на которую видимо в вихре всеобщего коммунального праздника «на халяву», попадает и Гармаш, для нашего героя оканчивается не «бытовой статьей» и бесплатным билетом до Воркуты, а шутками, смехом и весельем — довольно странная смесь эмоциональности и позитива, для задавленных тоталитарной властью серых мышек. Чото видать режиссер не доглядел…
Карочи, роды повлекли за собой целую цепь необъяснимых последствий, нашедших свое выражение в действиях Мэлза, «Пользы», и всего остального состава съемочной группы.
Во-первых, в завершении фильма неожиданно кончились декорации 50-х годов и главные герои обнимаясь, закружились в танце по современному проспекту с рекламными щитами по обочинам.
Во-вторых, в кадр попали весьма разнообразные, молодо выглядящие и аляповато одетые личности, в спектре от говнопанка до участниц «Фабрики звезд», которые несдержанно приветствовали героев и всем своим радостным видом полностью подтверждали теорию расовой неполноценности Адольфа Гитлера. Видимо здесь продюсер фильма и понес основные расходы по созданию «шедевра», так как для того, чтобы превратить такое количество людей в бесцельно ликующее стадо дебильно улыбающихся особей, наверняка потребовалось немалое количество «экстази».
Впрочем, загадка вскоре разрешилась, правдо самым банальным образом. Оказывается, фильм закончился, и началась обычная проповедь толерасности и безосновательного уважения ко всем окружающим, пусть даже пидарасам. Конечно же, таким коцаным «искусством» все эти идеи псевдо гражданского общества, никому в башку не втемяшишь, но пусть стараюца, глядишь на старосте лет, эти стиляжные эмо будут мне место в метро уступать…
