Арнольд Петрович Бабаянц проснулся от громкой музыки и хохота, доносившихся со двора. Было три часа ночи. Его половина Роза Витальевна мирно посапывала рядом. «Вот же толстокожая, хоть из пушек стреляй — ничего не услышит», — с завистью подумал Бабаянц, и попытался заснуть. Но новый взрыв хохота буквально подкинул его с постели.
Арнольд Петрович посмотрел вниз со своего пятого этажа. Там, в детской песочнице, в лунном свете он разглядел компанию веселящейся молодежи.

Дрожащий от негодования Арнольд Петрович набрал «ноль два»:

— Але, полиция? У нас тут во дворе подростки шумят, спать не дают! Примите, пожалуйста, меры!

— Подумаешь, подростки! — едко сказал дежурный на том конце провода. — У нас некому выехать на такую чепуху. Сами их разгоните!

— Я? Сам? — поразился Арнольд Петрович. — А если они меня отколотят?

— Вот тогда и приедем.

Компания внизу между тем продолжала бузотерить. Арнольд Петрович пошел в зал искать валокордин. И вспомнил, что у него припрятана початая бутылочка коньячка. «Выпить, что ли, вместо снотворного?» — неуверенно подумал Бабаянц. И воровато оглянувшись, махнул стопочку, еще одну. Ощущая накатившую бесшабашность, сказал себе:

— А что, вот пойду и сам прогоню этих засранцев!

И как был — в пижаме и шлепанцах, потопал вниз.

Их было пятеро — двое парней лет восемнадцати-двадцати и с ними три девицы, с дерзко красивыми юными мордашками, длиннющими ногами, обтянутыми соблазнительно блестящими колготками.

В центре песочницы стояла сумка, из которой торчали горлышки пивных бутылок, а музыка неслась то ли из плеера, то ли из магнитофона.

— Что, молодежь, не спится? — почти грозно спросил Арнольд Петрович.

— Ой, не спится! — хором ответила молодежь. — Да и вам, похоже, тоже не до сна?

— Как же, заснешь тут с вами, — миролюбиво проворчал Арнольд Петрович, косясь на гладкие ноги ближайшей девицы.

— А вы присаживайтесь, — подвинулась девица и похлопала по бортику песочницы узенькой ладошкой. - Может, пивка?

— Ну, пивка так пивка… Фу, теплое!

Теплое пиво легло поверх накануне выпитого коньяка, вступило с ним в сотрудничество и сотворило настоящее чудо: Арнольд Петрович из незаметного мужчины предпенсионного возраста превратился в какого-то неприлично резвого живчика Арни — как он попросил называть себя при знакомстве.

Этот самый Арни не на шутку разошелся и начал хохмить, травить недвусмысленные анекдоты, плотоядно поглядывая на глупо и поощрительно хихикающую юную соседку Танечку.

«А ведь она на меня, того, определенно запала! — самоуверенно подумал распалившийся Арнольд Петрович. — Еще чуть-чуть, и ее, тепленькую, можно вести домой».

- У меня дома коньячок есть, — жарко шепнул Бабаянц в маленькое ушко Танечки. — И фрукты там, шоколадки. Пойдем?

— Слышь, дедушка, а бабушки у тебя дома нет? — лукаво прошептала ему в ответ Танечка. «О, черт, как же это я забыл про Розу-то? — шлепнул себя по лбу Арнольд Петрович. — Однако я набрался».

— Ты, Арни, лучше неси все это сюда, — продолжала между тем охмурять его Танечка.

— А что, и принесу! — вскинулся Бабаняц.

И, теряя шлепанцы, ринулся домой. Стараясь громко не лязгать ключами, отпер дверь, прислушался. Из спальни доносилось глубокое, с прихрапываниями, дыхание Розы Витальевны. Арнольд Петрович покидал в полиэтиленовый пакет, что попалось в холодильнике под руку, опустил туда же коньяк, а еще прихватил с собой и бутылочку сухого вина — гулять, так гулять!

Когда Арнольд Петрович вернулся в песочницу с тяжелым пакетом в руке, компания новых друзей встретила его воодушевленным ревом. Танечка даже чмокнула его в небритую щеку.

Коньяк пили мужчины, сухое вино — девчонки, и вскоре в песочнице поднялся уже совершенно невообразимый гвалт. Причем, громче всех орал всклокоченный и обнимающий за тонкую талию свою юную соседку Арнольд Петрович. Наконец, с одного из балконов бабаянцевского дома истошно прокричала какая-то женщина:

— А ну пошли все вон, а то я сейчас полицию вызову!

— Слышь, Арни, нам грозят! — проворковала Танечка. — Или ты здесь не хозяин?

— Сама пошла вон, старая грымза! — грозно рыкнул Арни.

— Арнольд Петрович, это вы? — удивленно спросил знакомый противный голос сверху. Голос принадлежал соседке Бабаянцев, члену домкома Парыгиной. — Вот уж от кого не ожидала… Все вы, мужики, одинаковые — стоит вас одних оставить, сразу пускаетесь во все тяжкие. Куда ваша Роза Витальевна-то уехала?

— Никуда я не уезжала! Это он сам от меня среди ночи сбежал! — вдруг услышал Арнольд Петрович возмущенный голос жены. Роза Витальевна, перевесившись через ограждение балкона, близоруко пыталась рассмотреть, что там творится внизу.

— А ну, немедленно домой, старый греховодник! Или будешь зимовать в этой песочнице!

— Иди домой, Арни! — шепнула ему на ухо Танечка. — В песочнице зимой холодно. Мы тоже полетели!

И она поцеловала Арнольда Петровича на дорожку. В лоб.

— Вот так всегда, — бормотал, медленно поднимаясь к себе наверх, Бабаянц. — В детстве мама не давала толком повозиться в песочнице, сейчас — жена… Эх, Танечка, Танечка, где же ты была раньше?