.....Я вновь понял, как дорога мне Сумирэ, и насколько она для меня незаменима. Каким то образом Сумирэ привязывала меня к этому миру. Только ей одной это удавалось. Когда мы встречались и разговаривали или же я читал ее сочинения, границы моего сознания незаметно расширялись, и я начинал видеть такие картины, которых не видел раньше. Наши души сливались – легко, естественно. Мы с Сумирэ распахивали навстречу друг другу свои сердца и души, как юные влюбленные, скидывая одежду, обнажаются друг перед другом. Такого у меня больше ни с кем никогда не было, да и вряд ли могло быть. Мы серьезно, бережно относились к нашим чувствам – даже избегали говорить об этом, только бы ничего не разрушить.
Да, я страшно переживал оттого, что нам с Сумирэ так и не повезло испытать радость плотской любви. Наверняка если бы это случилось, счастья у нас обоих в жизни только при-бавилось. Но что я мог? Ведь это – как прилив и отлив, как смена времен года: даже расши-бись я в лепешку, ничего не изменишь. В этом смысле вместе мы никуда не шли – такой, на-верное, была наша общая судьба. Тонкая дружба, что связывала меня с Сумирэ, не могла продолжаться вечно, сколько бы мудрости, благоразумия и спокойной рассудительности мы ни вкладывали в эти отношения. На что это было похоже? Тупик, и максимум, что мы могли, – лишь тянуть это состояние и дальше. Вот и все. Ясно, как день.
Но все же я любил Сумирэ так, как никого не любил на всем белом свете и желал ее. Я не мог просто задвинуть эти чувства куда подальше только потому, что они никуда не вели. Заменить то их все равно нечем, выкинул – вообще ничего бы не осталось.
А еще я мечтал о том, что однажды вдруг наступит “Внезапный Большой Поворот Со-бытий”. Пусть вероятность его ничтожна, но мечтать то я мог! – по крайней мере, никто та-кого права у меня не отбирал. Хотя, конечно, ничего в итоге так и не сбылось.
Сумирэ ушла из моей жизни, и я обнаружил, что многое во мне самом тоже исчезло на-всегда. Как после отлива волна непременно уносит что нибудь с берега за собой. Мне остал-ся лишь пустой, бессмысленный мир, в котором все искажено, и вещи потеряли свое истин-ное значение. Холодный, сумрачный мир. То, что было у нас с Сумирэ, в этом новом мире уже невозможно. Я это знал.
У каждого человека так: ты можешь получить что то особое от судьбы только в ка-кое то определенное время своей жизни. Это – будто крошечный язычок огня. Люди осто-рожные, внимательные и удачливые способны его сберечь, раздуть из него большое пламя и потом жить, подняв высоко над головой уже факел с этим огнем. Но если хоть раз его поте-ряешь – больше он к тебе никогда уже не вернется. Я потерял не только Сумирэ. Вместе с нею я лишился и этого драгоценного пламени.
Я думал про мир, что существует на “той стороне”. Вероятно, Сумирэ там – как и утра-ченная часть Мюу. С неуемным сексуальным аппетитом, черноволосая часть Мюу. Навер-ное, они там встретились, обнаружили, как хорошо дополняют друг друга, занимаются лю-бовью. “Мы выделываем такие штуки, что словами выразить просто невозможно”, – сказала бы Сумирэ (и в конце концов сама же и “выразила бы все словами”, мне обо всем рассказы-вая).
Может, на самом деле мое подлинное место – там? Мог бы и я оказаться там вместе с ними? Пока они яростно предаются любви, я сидел бы тихонько в уголке, в какой нибудь комнате, и убивал время, скажем, за чтением полного собрания сочинений Бальзака. А потом мы с Сумирэ, уже принявшей душ, отправлялись бы долго долго гулять и разговаривать обо всем на свете (правда, большую часть этого диалога, как обычно, вела бы она одна). Можно ли сохранить этот наш “кружок” навсегда? Естественно ли это? “Ну конечно, да, – скажет Сумирэ. – Нечего и спрашивать. Ведь ты – мой единственный настоящий друг”.....Харуки Мураками
"Мой любимый sputnik"